★彡
Он даже не успел толком подумать о том, что не живёт на одном этаже ни с одной из принцесс, когда в конце коридора промелькнуло нечто эфемерное и розовое и в тысячах рюшечек-дробь-бантиков, нечто, что определённо было никем иным, как Луиджи.
В парадном платье принцессы Пич, ни дать, ни взять.
На самом деле, сам этот факт не ошарашил Снейка настолько, насколько, наверное, должен бы был: не смотря на своё тёплое отношение к младшему брату-водопроводчику, он всегда подозревал, чувствовал, где-то на подсознательном уровне осознавал – в общем, называйте, как хотите, смысл сводится к тому, что Снейк думал, что Луиджи совсем не против того, чтобы нацепить женское платье и изнасиловать себя высокими каблуками.
Нет, факт не ошарашил, но определённо насторожил. На завтрак Снейк спускался, лишний раз обдумывая каждое своё движение, и морально готовясь к худшему.
Не то чтобы Снейку обязательно нужно было присутствовать на завтраке, нет. Питался он всё равно исключительно собственными апельсинами, которые заботливый Отакон поставлял ему в промышленных масштабах и больших картонных коробках (которые радовали солдата значительно больше цитрусовых плодов, надо заметить).
Из-за повышенной разношёрстности участвующих в турнирах меню общей столовой составлялось с ревностным желанием угодить всем, а, следовательно, предоставляемая еда одинаково не подходила никому из присутствующих. К тому же, у Снейка был пунктик по поводу трапез с противниками за одним столом, поэтому апельсины были вполне логичным решением (тем более, изредка Отакон паковал в коробки порцию-другую быстрорастворимой лапши).
Снейк использовал столовую исключительно в стратегических целях: в ней можно было оценить текущее состояние противников, не привлекая к себе слишком много ненужного внимания.
Однако никакая моральная подготовка не смогла помочь Снейку, когда он наконец распахнул двери общей столовой.
Однажды, в минуту тяжёлой душевной депрессии, перетекающей в особенно слезливый личностный момент, Отакон обмолвился об игре Dead Rising, каком-то очередном убей-их-всех с зомби и торговым центром и…
В общем, это было оно, по крайней мере, в понимании Снейка: тотальный хаос и отказ многих жизненно-важных областей мозга. Помещение было виртуозно украшено какими-то подозрительными трупами, на стенах виднелись подтёки в бардовых тонах, а количество скелетов и летучих мышей – почему именно мышей? – не поддавалось исчислению.
Знакомых лиц в этом живописном антураже так же не наблюдалось, и единственным словом, которое приходило на ум, было «мракобесие». И ещё, пожалуй, «Нет, всё-таки вон в том углу всё вроде бы в порядке».
Для того чтобы добраться до вроде бы нормального угла столовой, Снейку потребовалось пережить проход мимо столиков с принцами (трансвеститы), гигантской макакой (нет, это не Кинг-Конг), Пит (который как-то внезапно переквалифицировался в падшего ангела), Соник (…и похоже, что вся эта фишка с оборотнем – вовсе не костюм) и упомянутым выше Луиджи с принцессой Пич. Выглядели они, как близнецы-братья – точнее, как кривые зеркальные отражения друг друга. И принцессе абсолютно не шли усы.
За нормальным столом особого аншлага не было: не сильно заинтересованные овсянкой, за ним сидели Метанайт и та жёлтая электрическая крыса, которую так жаловала Аран.
- А что здесь собственно происходит? – любезно поинтересовался Снейк, усаживаясь напротив унылых бойцов и бодро обдирая взятый из своей комнаты апельсин.
- Пика-пи, - рассеянно ответил Пикачу.
- Праздник. День мертвых. Сладость или шалость, - нехотя отозвался Метанайт, нервно дёргая одним из своих крыльев.
Ах да. Ну конечно же. Значит, с вызовом скорой психиатрической помощи можно было не торопиться.
- Вы не участвуете?
Метанайт покачал головой.
- Нет. Мне нельзя снимать маску.
Снейк понимающе закивал, хотя, конечно, для того, чтобы не догадаться, что Метанайт был ближайшим родственником этого розового исчадия ада по кличке Кирби, нужно полное отсутствие интеллекта. Вон он, за дальним столиком, неубедительно воображает себя профессиональным графом Дракулой.
Светская беседа затухла.
- Пика? – молчание нарушил Пикачу, преждевременно предложив Снейку самое дорогое – кетчуп – перед тем, как он начал есть почищенный апельсин.
- Я воздержусь, - ответил Снейк. Над его головой пролетел незадачливый Кирби – он попытался укусить Ганона (который, кто знает эти их восточные внутренние мотивы и обычаи, был разодет Санта Клаусом, а мелкий Линк, бегающий вокруг с громкими писками «папа!», был наряжен маленьким эльфом, в конце концов, перепутать праздники было не так уж страшно), и закончилось это, естественно, довольно печально.
Когда мимо его столика прошли Лукас и Несс, одетые мусорными баками, с энтузиазмом обсуждая какого-то серийного маньяка-убийцу, Снейк подумал, что стратегическое преимущество завтраков в общественных местах, на самом деле, не так уж и велико.
А ещё о том, что, пожалуй, уничтожать машины смерти было гораздо лояльнее для его психики.
И кто вообще сказал, что лисам идут готичные лоли-платья, а Фалькону – ядовито-зелёный в земляничную крапинку цвет?
-
-
02.11.2009 в 00:23-
-
02.11.2009 в 00:26-
-
02.11.2009 в 00:52А я вот чего нашла!