- Флинт! - Ллойд выронил тяжёлый каталог самой престижной фирмы, занимающейся производством надгробий, и тот с глухим шлепком упокоился на полу рядом тремя правительственными жучками, - Ты жив!
Конечно же, Флинт был жив и здоров, и, как ни в чём не бывало, попирал вытертый бесчисленными хождениями чиновников ковёр с неразборчивым узором, лежавший посреди кабинета начальника ЗОМРШ. В этом не было ничего сверхъестественного, и даже теория вероятности была на стороне Дерека – за одно задание Флинта убивали по крайней мере два раза, но он всегда восставал из мёртвых, точнее, самым немыслимым способом умудрялся избежать незавидной участи. Однако доводы логики и математические модели не помогали, и Ллойд принимал слишком близко к сердцу каждое возвращение своего коллеги из царства Аида.
Этот раз не стал исключением. Ллойд выскочил из-за стола, и, чтобы окончательно убедиться в том, что фотографии с похорон - не более чем умелый монтаж, фальшивка, подделка - стиснул руки агента чуть повыше локтей.
Флинт оказался вполне материальным, а его костюм – непозволительно мнущимся для секретного агента, который должен быть готов в любой момент воспользоваться канализацией или вентиляционной системой.
- Я сожалею, что вы волновались за меня, Крамден, - и - коронная Флинтовская улыбка, означающая ровно обратное - никакого сожаления и в помине не было, скорее даже наоборот – Ллойд мог поклясться, что Флинт получал удовольствие от изматывания его нервов своими ненастоящими смертями.
Первый всплеск эмоций прошёл, и Крамден почувствовал себя ужасно глупо. Не то чтобы это было его неестественное состояние – рядом с Флинтом он всегда чувствовал себя словно мальчишка, прогуливающий школу ради того, чтобы погонять голубей по улицам провинциального городка, случайно встретивший профессора высшей геометрии и топологии из Оксфорда; но к этому состоянию было невозможно привыкнуть, и Ллойд, как и любой другой большой начальник, просто ненавидел чувствовать себя некомпетентно из-за своих подчинённых. Примерно так же он ненавидел показывать то, что он чертовски волновался за своих - своего подчинённого.
Все вопросы, которые Крамден хотел задать Флинту, потеряли какой-либо смысл – мир был в очередной раз спасён, а подробности, в том числе касающиеся того, как агента похоронили заживо, как услужливо подсказывали Ллойду интуиция и опыт, из Дерека нельзя было вытащить даже раскалёнными клещами во время пыток. Задавать их было абсолютно бессмысленно, но Ллойду больше ничего не приходило в голову. В конце концов, не спрашивать же Флинта о том, как прошло его выступление в Большом Театре после всей этой истории с глобальным потеплением, плавно переходившим во второй ледниковый период!
Их молчание неприлично затянулось, и Крамден готов был поклясться, что Дерек, собака эдакая, решил не терять времени зря и заняться своей излюбленной медитацией прямо посреди кабинета начальника, в очередной раз оставив последнего в кретинском положении.
Наконец, Крамден нашёл лазейку:
- Я позвоню, - выговорил он наконец, - Проинформирую о том, что ты жив, - слишком нервно, слишком искусственно звучал его голос, и Ллойд молча ругнулся на свой непрофессионализм.
Однако попытка отойти от Дерека не увенчалась успехом, – Крамден без какого бы то ни было усилия был удержан на одном месте. Работа в кабинете на протяжении нескольких лет давала о себе знать – он уже не мог вывернуться из непринуждённой хватки Флинта.
- В этом нет нужды, - улыбаясь попыткам начальника освободить себя, заметил Флинт.
- Почему?! – раздражённо спросил Ллойд, всё ещё не теряя надежды избавиться от руки Флинта, стиснувшей его плечо.
- Старый сломанный карандаш рядом с урной.
Объяснение того, что карандаш был одним из трёх десятков штатных жучков, так и не последовало.
Всё-таки, оба проработали в разведке всю жизнь.